Это я вкратце о поэзии Редъярда Киплинга. Ее принято охарактеризовывать хлестким словосочетанием имперский трубадур - дескать, Рэдди (Ярди, Киппи) воспевал всякий колониализм, расизм, империализм и прочие гримасы капитализма. Но хитровыделанный советский (и наследовавший ему российский) читатель всегда понимал езопский езык и, подмигивая сам себе, ухмылялся - просто-де Рэдди писал народным языком про простой народ, типа солдат, служащих, матросов, работяг, а не про партийных и пламенных эрэволюсионэров, вот товарищи-комсюки и не могли его записать в прогрессивные просветители... А поскольку позднесоветские и раннероссийские составители сборников избраннова придерживались той же концепции, то все мы читали и пели про брод через Кабул, молитву МакЭндрю, далекую Амазонку, или даже мошнатого хмеля - стихи, полностью подтверждающие вышеописанный вывод.
Но вот совсем недавно в руки мне попала книга "Семь морей" - целиком и полностью переведенные четыре ранние сборника Киплинга: две части "Казарменных баллад", "Семь морей" и "Пять народов". Целиком и полностью - без изъятий. И вот я читаю и понимаю - да ни фига. Киплинг - жесткий империалистический ястреб, консерватор и мурло капитализма. Чего, например, стоят стихи, обливающие грязью ирландских политиков за то, что суд их оправдал, ибо не смог доказать причастность к убийствам в Дублине (логика-то? оцените - суд оправдал, но они же мразе конченые, это каждая собака знает!). Или стихотворный совет никогда и ни за что не идти на мировую с [российским] медведем...
Так что еще какой имперский. Ну а трубадур - потому, что воспевает (и восхищается ими непритворно) такие вещи, которые обычный человек удостоил бы простым боа - переживание караульных солдат по поводу того, что в жопу пьяного офицера спалят, и всем в роте влетит; циничные советы старого бабника о том, какие бывают бабы, и как себя надо с ними вести; героический героизм... браконьеров, тырящих котиков у камчатских берегов и смывающихся от кровожадных российских пограничников; мародеров, обшаривающих карманы убитых на поле боя; дедовщину и суровую солдатскую лямку, которая выбьет дурь из пустых голов и сделает солдатами тех, кто выживет; кабацкую драку пьяной солдатни... И т.п. В отличие от певцов героических атак и отважных умираний [Легкой бригады], Киплинг ищет поэзию в самой что ни на есть грубой прозе жизни Британской империи. И чем больше обитатель этой империи пария и изгой (вроде водоноса, погонщика мулов в обозе, дезертира или мародера) - тем более они для него поэтичны.
И ведь что самое странное - у него получается. Потому что именно за это в итоге Киплинга и любят - за то, какой он в усмерть имперский и насмерть трубадур.
