Терции и катрены

Эхе-хе-хе-хе-хе-хех... Так и подмывает написать, что прочитал я вот только что "некоторое дерьмо". Но это будет не совсем правильно, хотя по сути верно. Так что придется мне писать развернутую рецензию на опус "Полоцкий князь Борис Всеславич" авторКАнства некоей Л.В. Левшун.

Начинается это супертощее книгО (150 страниц) с "плача Брячиславны" о том, что у белорусов не как в соседних странах - нет канонизированных святых правителей, создававших государство. Потому что злобные лыцвины и надменные ляхы уничтожили старые полоцкие летописи и написали свои новые, лыцвино-ляховские. И вот теперь мы почти ничего не знаем ни о Всеславе Брячиславиче, ни о его сыне Борисе Всеславиче, "последним великом князе Полоцком" (сей пассаж проходит без объяснения - почему Давыд Всеславич, Рогволод Борисович и прочие потомки не велики, да и чем так велик Борис?). И...

( Collapse )

Куба - и остров небольшой, и страна так себе, особенно если без истерик по феделькастрам и чегеварам. Собственно, до недавнего времени оно у меня ассоциировалось только с двумя людьми - трактористом Хосе Марией ЭрЕдия, сбежавшим в страну лягушкиных лапок и алкогольного секса, оборотившись в оной в Жозе Мариа ЭредиА, но писавшим по старой испанско-креольской генетической памяти неплохие стихи, и Хосе Лесамой Лимой, чей томик прозы я приобрел и облизываюсь на него, как кот, выжидая, когда появится много свободного времени для вдумчивого лежания с ним где-нибудь в сени чего-нибудь...

А вот года два назад купил я "Превратности метода" еще одного кубинца, Алехо Карпентьера. Начал читать, дошел до половины, но отчего-то устал и переключился на что-то иное. А вот днями торкнуло - взял и дочитал. И понравилось. Во-первых, это старая добрая испанская проза (как я ее люблю) с тщательным отделыванием предложений как произведения искусства - длинных, звучных, объемных и набитых образностью (хотя иногда и нудноваСтых). Во-вторых, именно Карпентьер (чего, вот, например, не сказать о Маркесе, очень подумав, но тоже скорее не - о Кортасаре, зато очень сразу сказать о Борхесе) - эрудит, он в текст засовывает (причем не только в первый план, но и во второй, в подтекст, в контекст и в прочие разные места) столько инфы, сколько до времени всеобщей интернетизации (писатель умер в 1980 году) в редко какой голове вообще умещалось.

( Collapse )