Олифантериада. Книга 3. Страшная месть - 8

Мой дядя славился честью
и правила свято чтил
и даже во время болезни
он уважаем был

пусть будет другим примером
мой дядя Ансельм Магрэ...

«Дальше я еще не написал, финал нужен сильный и четкий, ничего пока в голову не приходит. Надо попросить мсьё Шатобриана, может быть, он найдет нужные слова».

Фюрст Лиудольф-Станицлаус фон дер цу Унтерганг-Оберганген встопорщил седые усы.

«Когда двадцать лет назад я в чине риттмайстера командовал эскадроном на Рейне в имперской армии, знал одного де Шатобрианда из корпуса принца Конде — здоров он был пить, зараза, и в карты все время выигрывал, не иначе мухлевал. С ним один валлонский офицер за это на дуэли дрался, так Шатобрианд его проткнул шпагой насквозь, как тыкву».

Комиссар Магрэ, очень молодой человек с лицом, утомленным непосильным трудом и заботами, покачал головой.

«Нет, это не тот Шатобриан».

Фюрст пыхнул здоровенным облаком кнапстера из глиняной трубки.

«Жаль, мы с тем Шатобриандом неплохо проводили время — он был забавным малым для лягуш... пхы-пхы!.. для француза».

Магрэ внимательно поглядел на Лиудольфа-Станицлауса.

«Так вот, известен всем мой дядя, комиссар Жюль Жозеф Ансельм Магрэ. Но он совсем недавно скоропостижно скончался — все мы, родные, до сих пор в трауре и скорбим. Я по его стопам пошел по комиссариатской части и кое-чего в свои скромные еще весьма годы сумел добиться. Так что у меня важное и ответственное поручение к генералу Шарпантье, которого мне срочно нужно видеть. А поскольку он не в тут, в Унтергангене, а за мостом, в Обергангене, я и пришел к Вам — мост охраняет караул Ваших гвардейцев и без приказа никого не пропускает».

Фюрст выпустил еще одно облако кнапстера, больше прежнего.

«Да я-то что. Я-то разрешение могу дать хоть сейчас. Только на другом конце моста Вас встретит караул из его бригады, который никого не пропустит без приказа самого генерала. Вот такие вот порядки завел он у нас в Унтергангене и Обергангене. У покойного короля Фридриха Великого был бы первым фельдфебелем, да».

«И что, до возвращения Шарпантье в Унтерганген ничего нельзя сделать?»

Лиудольф-Станицлаус вновь встопорщил усы.

«Ну, я уже послал к моей... пхы-пхы!.. супруге, фюрстин Амелии-Амалии. У нее, знаете ли, особенный талант разрешать всякие трудные дела. Будь она мужчиной — при покойном короле Фридрихе Великом была бы генерал-фельдмаршалом. Или бы он ее посадил в крепость — как Йорка. Нрава он был крутого и непредсказуемого — мне отец рассказывал, он в чине риттмайстера эскадроном командовал в имперской армии у Россбаха».

В дверь постучали, а затем в комнату вошла девица фон Энгельфедер.

«Госпожа велели...»

Увидев комиссара Магрэ, девица внезапно побледнела, как мел, вскрикнула и рухнула на пол. Фюрст поперхнулся очередной порцией кнапстера, а француз встал, как вкопанный, не отрывая глаз от лежавшей на полу дамы. К чести старого вояки, нашелся он быстро:

«Ну, я побегу, кликну слуг... доктора... сейчас разберемся!»

Лиудольф-Станицлаус выбежал из комнаты, и тут девица фон Энгельсфедер внезапно вскочила, как ужаленная, и проверещала:

«Аврелиан!?»

Магрэ провел рукой по похолодевшему и покрывшемуся каплями пота лбу:

«Аглая?!»